Статьи

Картина как орудие преступления

31 января 2017 года Конституционный суд в Петербурге рассмотрел жалобу коллекционера Александра Певзнера. Приобретенная им за рубежом работа Карла Брюллова уже 13 лет находится под арестом в Русском музее

Скорее всего, решение Конституционного суда наконец поставит точку в судебном разбирательстве в отношении коллекционера Александра Певзнера, которое длилось с небольшими перерывами почти 14 лет и в результате которого он лишился приобретенной им картины Карла Брюллова «Христос во гробе»

Гражданин Германии Александр Певзнер привез картину «Христос во гробе» в Петербург в 2003 году, чтобы, по его словам, провести экспертизу полотна в Государственном Русском музее, поскольку в Европе такого рода экспертиза стоит значительно дороже. Работа выполнена в редкой технике «транспарент» (живопись на просвет), предположительно по заказу графа Николая Адлерберга, генерал-губернатора Финляндии, покинувшего Россию после покушения на Александра II. Произведение было либо вывезено в конце XIX века в Германию, либо написано Карлом Брюлловым за границей для домовой церкви заказчика в его имении под Мюнхеном. В 1935 году картину передали в русский православный храм в Брюсселе. В 2002 году община продала ее господину Певзнеру, а на следующий год он повез холст в Петербург.

 

Пока эксперты ГРМ устанавливали авторство полотна, ФСБ инициировало расследование, обвинив Певзнера в «незаконном перемещении культурной ценности через таможню». Картина была арестована в качестве вещественного доказательства (часть 2 статьи 188 Уголовного кодекса РФ). С точки зрения ФСБ, Певзнер был виновен в «недостоверном декларировании»: он не указал авторство Брюллова, оформил временный ввоз без уплаты таможенной пошлины, хотя, как считали следователи, собирался продать картину Русскому музею.

Александр Певзнер вернулся в Германию, из-за чего судебное преследование приостановилось почти на десять лет, и все это время картина оставалась в Русском музее. За истечением срока давности уголовное преследование коллекционера было прекращено, сам он отказался добиваться через суд своего полного оправдания, но картину пытался вернуть. В 2010 году Дзержинский районный суд Санкт-Петербурга подтвердил, что работа конфискации не подлежит и остается в музее необоснованно. А еще через полгода, летом 2011-го, те самые сотрудники таможенной службы, которые, по их признанию, оформляли в 2003 году декларацию Певзнера, неожиданно вспомнили, что коллекционер дал им взятку за незаконное оформление. «Забывчивых» таможенников обвинили в халатности, а в отношении Певзнера дело возобновилось уже по новому обвинению — в перемещении культурной ценности вообще без таможенного контроля. В результате суд первой инстанции признал Певзнера виновным в контрабанде, а картину — «орудием преступления» и конфисковал ее в пользу РФ. Апелляционный суд опроверг это решение и постановил вернуть полотно владельцу, но коллегия по уголовным делам Верховного суда в апреле 2016 года признала картину Брюллова подлежащей конфискации как «орудие преступления».

По мнению Александра Певзнера, это произошло потому, что пункт 1 части 3 статьи 81 Уголовно-процессуального кодекса РФ «допускает незаконное лишение собственника его имущества», как указал заявитель в своей жалобе. Кроме того, неопределенность понятия «ухудшение положения лица» в части 6 статьи 401 УПК дает возможность судам по-разному применять ее на практике, что ведет к произвольному вмешательству в право собственности и нарушению конституционного принципа равенства всех перед законом. Именно эти два положения УК коллекционер и просит проверить на соответствие основному закону РФ.

На заседании в Конституционном суде все представители государственных органов и институтов: президента, правительства РФ, Совета Федерации, Госдумы, Генеральной прокуратуры, таможни — поддержали позицию обвинения и отвергли жалобу на неконституционность пункта 1 части 3 статьи 81 и части 6 статьи 401 УПК РФ. Но Максим Крупский, адвокат Александра Певзнера и его представитель в КС, заявил, что считает все обвинения в адрес своего доверителя необоснованными, поскольку его вина не была доказана ни одним судом. «Наши оппоненты неоднократно заявляли, что конфискация осуществляется в связи с преступлением, однако факт совершения преступления при прекращении уголовного преследования не доказан, — сказал в своей заключительной речи адвокат. — Что же касается контрабанды и отнесения или неотнесения предметов контрабанды к орудиям преступления, то существующая правоприменительная практика неоднозначно оценивает этот вопрос. Однако, по моему мнению, статья 104.1 Уголовного кодекса внесла ясность: она четко разделяет орудия преступления и предметы, незаконно перемещенные через границу».

Эту позицию поддержала и Наталья Евдокимова, представитель Совета при президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека. «Первый раз в своей практике сталкиваюсь с тем, что картину объявляют „орудием преступления“, — сказала она в разговоре с корреспондентом TANR. — Предметом — да, но не орудием. И хотя наш совет не усматривает неконституционности в тех положениях УПК, которые просит проверить господин Певзнер, мы просим КС обратить внимание и дать точное разъяснение по вопросу, что считается орудием преступления, что — предметом, и ответить, правомерна ли в данном случае конфискация или нет. Кроме того, на мой взгляд, надо менять нормы Таможенного кодекса, но это не дело КС, это дело наших законодателей, которые, к сожалению, не торопятся этого делать».

Решение Конституционного суда, скорее всего, станет известно не раньше конца февраля. Оно будет принято на закрытом заседании, а затем его объявят заявителю.